Андре Жид (1869—1951)
Андре Жида считают патриархом французской литературы первой половины XX столетия. Творческое становление писателя, вступившего в литературу в 90-х гг. XIX в., проходило под влиянием французского символизма. Но увлечение символизмом было кратковременным. Истинным откровением для Жида оказалась философия Ницше, утверждавшая этику вседозволенности в мире «мёртвого» Бога и «мёртвых» ценностей.
Из этой новой увлечённости рождается лирическая поэма в прозе «Яства земные» (1897 г.). В произведении, возникшем в результате путешествия в Северную Африку, писатель в своеобразной форме осмысляет личный, непосредственно пережитый им опыт. Гимн языческому раскрепощению плоти, культ абсолютной свободы, провозглашение «имморализма» — вот основные темы этой лирической исповеди. Имморализм — это вседозволенность, предполагающая «бескорыстное действие» или «немотивированный» поступок, для имморалиста нет нравственных критериев, а существует лишь невинность непосредственных ощущений.
Герои довоенных романов Жида Мишель («Имморалист», 1902 г.) и Лафкадио («Подземелья Ватикана», 1914 г.) сознательно переходят рамки дозволенного, утверждая право сильной личности поступать как ей вздумается, без оглядки на общепринятую мораль.
Мишель, молодой учёный, путешествуя по Северной Африке, сбрасывает с себя не только оболочку знаний и образованности, но и бремя обязанностей. Энергия стихийной чувственной жизни, погоня за наслаждениями, безграничная свобода ведут к предательству любви, к смерти жены. «Я освободился, — говорит Мишель, — ЭТО ВОЗМОЖНО; но что из того? Я страдаю от этой свободы, не имеющей применения». Культ свободы превращается в «Имморалисте» в трагически бесполезный жест: уделом героя становится жалкое прозябание на окраине арабского захолустья в двусмысленном обществе арабского мальчика и его сестры-проститутки. Лафкадио в своём стремлении стать «богоравным» совершает «немотивированное убийство», т. е. преступление, не имеющее конкретной цели и смысла, и сожалеет потом исключительно о потерянной шляпе. «Меня не столько интересуют события, — признаётся он, — сколько я сам. Иной считает себя способным на что угодно, а когда нужно действовать, отступает». В историях Лафкадио и Мишеля отразилось ироническое отношение автора к миру, лишённому объективной цели и смысла.
Послевоенная действительность, оказавшаяся, по словам писателя, «во власти диссонансов Вселенной», нуждалась в произведении, которое стало бы «местом встречи проблем эпохи». И он пишет роман «Фальшивомонетчики» (1925 г.), самое значительное своё произведение.
«Я хотел бы написать нечто похожее на „Искусство Фуги" (И. С. Баха. — Прим, ред.). И мне кажется непонятным, почему то, что оказалось возможным в музыке, невозможно в литературе». А. Жид
Основная цель и замысел «Фальшивомонетчиков» — это создание новой формы романа, более соответствующей духу времени. Андре Жид обнажает скрытые механизмы работы художника. Произведение представляет собой «роман в романе». Дневник писателя Эдуарда — творческая лаборатория его будущей книги «Фальшивомонетчики» — отражает и повторяет основные темы и события уже написанного Жидом романа под тем же названием.
Роман в отличие от предыдущих произведений Жида населён большим количеством персонажей, олицетворяющих различные варианты «немотивированного действия». В названии его содержится подтекст. «Мысль о фальшивомонетчиках пришла к Эдуарду, когда он размышлял о некоторых собратьях по перу. Но вскоре это слово стало восприниматься им в более широком смысле.
Его книга всё больше заполнялась такими понятиями, как обман, девальвация, инфляция». Одна и та же тема повторяется в различных вариациях по принципу фуги и создаёт ощущение всеобщей девальвации ценностей. На этом фоне действуют и настоящие фальшивомонетчики; продажа фальшивых денег расценивается подростками из добропорядочных семей как способ самоутверждения в мире ложных семейных уз и традиций.
Каждый из персонажей совершает свой выбор в мире мнимых ценностей. Бернар, бежавший из семьи, обрёл свободу. Но свободой сыт не будешь — и он крадёт чемодан у писателя Эдуарда, не видя в этом поступке ничего предосудительного.
В его характере нет «чётких линий»: он меняется в зависимости от «освещения». В глазах Лауры Бернар — образец честности и чистоты, в глазах Эдуарда — мошенник и плут. Сам же он считает своим идеалом Артюра Рембо, который прожил жизнь в соответствии с собственными представлениями о свободе. Вседозволенность превращается в опасную игру со смертью: самоубийство для Бернара — высшая форма «богоравности». В этой теме ощущается влияние Достоевского. «Я очень хорошо понимаю Дмитрия Карамазова в тот момент, когда он спрашивает у своего брата, понимает ли тот, что можно убить себя просто от восторга, от обыкновенного избытка жизни», — говорит герой.
Рассудочные игры Бернара в «богоравность» спровоцировали самоубийство малолетнего Бориса, буквально понявшего слова «убить себя просто от восторга». Бернар, как и Иван Карамазов у Достоевского, оказался косвенным убийцей. Однако имморалист Жида не страдает от мук нечистой совести, ведь «жестокость — первое из свойств Бога». Лаперуз, дед Бориса, говорит: «Мы стараемся убедить себя, будто всё зло, существующее на земле, идёт от дьявола, но это объясняется тем, что иначе мы не нашли бы в себе сил простить Богу. Он играет с нами, как кошка с мышью, которую она мучит...».